После долгих расспросов Сяо Чжань выяснил, что Ван Ибо теперь живёт у Чжан Вэя и отправился к нему. Дверь почти сразу открылась и Вэй, не задавая вопросов, пригласил войти. Приняв предложение, Чжань зашёл в большую квартиру.
— Ребята сказали, что Ибо сейчас у тебя. И я бы хотел…
— Сяо, идём. Поговорим, — перебил его Чжан, и пошёл в сторону гостиной, собирая по дороге одежду.
— Присаживайся, — он бросил собранное барахло на диван и уселся напротив Чжаня. — Извини за беспорядок. К моему хламу добавились вещи Ибо, а на уборку времени не хватает.
— Меня не смущает. Так о чём хотел поговорить?
— Ибо очень многим пожертвовал, чтобы найти для тебя лучших хирургов и беспрепятственно вывезти из страны. Он выставил на продажу всё, что у него было. Поэтому сейчас живёт у меня. Ибо просил помощь у тех людей, кого бы хотел навсегда забыть. Ты же понимаешь, о чём я говорю?
— Да… — чуть помолчав, прошептал Чжань. — Я могу его увидеть?
— Он в спальне. Сяо, если у тебя есть хоть капелька сомнений в том, чтобы быть его парой, лучше уйди сейчас, чем потом разбей сердце.
— Понимаю, что моё поведение вызывает сомнения. Я испугался и не знал, как вести себя вести в этой ситуации. До Ван Ибо у меня не было мужчин, но я действительно люблю его и поэтому хотел оградить от себя.
— А сделал лишь хуже, — лицо Чжан Вэя приняло выражение глубокой печали. — Ибо никогда не показывал вида, но ты даже представить не можешь, насколько ему было плохо после того, как вы расстались. Он заслуживает счастья.
— Вэй, я приложу все силы, чтобы сделать его счастливым.
Сяо Чжань осторожно приоткрыл дверь и увидел спящего юношу. На измятой подушке выделялось бледное лицо с тёмными кругами под глазами и зелёными пятнами синяков. Сел рядом и долго смотрел на дорогое лицо, ставшее совсем юным и беззащитным. Чжань осторожно взял его руку и прижал к своей щеке. Кожа была покрыта кровоподтёками и изодрана ссадинами, а на запястье отчётливо виднелись следы от верёвки. Ибо приоткрыл глаза и виновато взглянул на Чжаня.
— Прости, — чуть слышно шевельнулись губы.
— Больно? — подушечки пальцев нежно коснулись припухшей ранки на лице.
— Твоя боль намного сильнее. Если захочешь уйти, я всё пойму.
Чжань молчал, но его молчание сказало юноше гораздо больше, чем могли бы сказать слова. В глазах не было ничего, кроме тепла. Ни отвращения, брезгливости или разочарования. Сяо Чжань убрал руку, а потом наклонился и подул на его ссадины.
— В детстве, когда мне было больно, мама всегда дула на больное место. И боль сразу проходила.
— Ты сказал, что хочешь жить, а я постарался исполнить это.
Чжань ласково улыбнулся, сложил губы трубочкой и вновь склонился над юношей. Лёгкое дыхание защекотало кожу, и он закрыл глаза. Дыхание было совсем близко, а через мгновение Ибо почувствовал, как любимые губы прикоснулись к его губам. Чжань обнял его и привлёк к себе. Поцелуй был настолько нежный, глубокий и томительный, что у юноши защемило сердце.
— Для меня нет никого дороже, чем ты, Ибо. Отдыхай, а я пока соберу твои вещи. Мы поедем домой и больше никогда не заговорим об этом.
— Ты согласен на операцию? Я нашёл самых лучших специалистов.
— Всё что угодно для тебя, Бо.
Ван Ибо стоял возле Стены Плача, сжимая в руках медальон желаний. Его застывшая фигура в вечернем сумраке выглядела одиноким бледным фантомом. Нервный озноб сотрясал тело, а зубы стучали, будто от мороза.
Сяо Чжаню предстояла последняя, третья операция. Вторая прошла не совсем удачно, и Чжань согласился ещё на одну. Студия выступила категорически против, настаивая на немедленном прекращении лечения и возвращении в страну. Юристы нашли лазейку в контракте и стали угрожать Сяо. Но он был настроен приехать к Ибо полностью здоровым и всеми силами противился попыткам.
— Любимый, ты уверен, что перенесешь ещё одну операцию?
Ибо не находил себе места от беспокойства и звонил Сяо каждую свободную минуту.
— Ты не для того пожертвовал всем, чтобы я останавливался на полпути, — упрямо фыркнул Чжань. — Врачи говорят, что операция необходима. Если опухоль полностью не удалить, она вновь начнёт расти. И уже гораздо быстрее.
Ван Ибо был готов на всё ради него. Даже если придётся опуститься на дно и пройти сквозь тьму. Он вновь пришёл к Дюпону. Всё та же молчаливая домработница, покосившись с удивлением, проводила его в офис. Он старался не вспоминать несколько страшных дней проведённых совсем недавно в тёмной комнате подвального помещения этого особняка. Долго сидел, бессмысленным взглядом блуждая с предмета на предмет, пока не появился консул.
— Здравствуй, Мишель, — Ибо вскочил на ноги и поклонился. — Я вновь нуждаюсь в помощи и в полном твоём распоряжении. Юристы давят на Чжаня, угрожая тюремным сроком, и вынуждают вернуться в Китай, но необходима ещё операция.
— Ты заплатил за помощь сполна и больше не нужен мне. Теперь ты принадлежишь ему. Честно говоря, я думал, что Сяо бросит тебя. Но он перевёз тебя в свой дом, а после этого наведался ко мне. Между нами случился серьёзный разговор перед вылетом, после которого я несколько дней не мог появляться на людях. Знаешь, я его зауважал и пообещал забыть твоё имя.
От удивления Ван Ибо застыл словно статуя. Он с детства привык полагаться только на себя, и сейчас его сердце зашлось от этой невидимой заботы.
— Я не знал об этом. Пожалуйста, не держи на него зла. Извини, что побеспокоил, — юноша взял рюкзак и пошёл к дверям.
— Разве я говорил, что не стану помогать? Я сказал, что ты мне не нужен.
Мишель появился в студии Сяо. С комфортом устроившись в широком кресле, задумчиво стал раскладывать бумаги перед собеседником.
— Господин директор, думается, что назревает скандальная статья в западных СМИ. Некая страна настолько плохо относится к своим гражданам, что они вынуждены просить политического убежища. Нехорошо это… Известные люди бегут от режима. Как вам заголовок? Не очень? Вот и мне тоже не нравится.
Почти осязаемая тишина повисла в воздухе.
— Я ведь просил быть вежливым и внимательным к господину Сяо. Иначе мне придётся пойти в другие инстанции…
Больше на Сяо не давили, а с Ибо стали слишком любезны.
Со времени отъезда Сяо Чжаня прошло два месяца. После второй операции он похудел, появились трудности с дикцией. Но врачи уверяли Ван Ибо: если последняя операция пройдёт удачно, проблемы исчезнут сразу после реабилитации. Сяо полностью восстановится и сможет вновь блистать на сцене.
В это время окружающие увидели совершенно другого Ибо. Он больше не оставался на шумные посиделки, стал молчалив и много работал. Вся его жизнь теперь вращалась возле Чжаня. Любимый был везде: в каждом выдохе и вдохе, в свете вечерних фонарей и в тишине одиноких комнат. Глядя на их белые стены, Ван Ибо видел Его, отдающего себя в полумраке больничной палаты.
Юноша взял выходной и полетел в буддийский монастырь, где однажды они загадали желания. И сейчас прижимался лбом к холодному камню, до боли сжимая крохотный медальон. Ибо просил только одного — чтобы Чжань жил и вернулся к нему.
Комментарии
Отправить комментарий